21.12.2020
История Натальи, которой семья не позволила опустить руки и погрузиться в болезнь
«Поздравляем, у вас лимфома», — именно так врачи сообщили диагноз Наталье Арцимович. И тогда это действительно звучало неплохо, потому что самые страшные подозрения остались позади, впереди был курс лечения. Все это время рядом с Натальей были ее муж Дмитрий и сын Миша. «Меня всегда выбешивало, когда кто-то мне говорил «держись» — покажите тот поручень, за который мне взяться», — говорит Наталья. Но так было до тех пор, пока не поняла, что держаться ей во всех смыслах нужно за свою семью.
Наталья: Сейчас я домохозяйка, чему несказанно рада. До декрета занималась очень интересной работой — руководила одной из частных стоматологических клиник в Санкт-Петербурге. Когда ребенку было 2,5 года, мужу предложили поработать в Сколково. Контракт был на полгода. Мы решили всей семьей туда перебраться, почему бы нет? Прикольно. Переехали, контракт продлили, мы там подзадержались.
Однажды зимой после Нового года почувствовала легкое недомогание. Решила, что простуда. Заметила увеличенные паховые лимфоузлы, думаю, наверное, грыжа — с ребенком на ватрушке перекаталась. Пошла к врачу. Меня осмотрели и поставили предварительный диагноз: деменция и вегетососудистая дистония.
Дело в том, что я сама училась в мединституте в Санкт-Петербургском Первом меде, но недоучилась. Так как я была связана с медициной и вообще логически мыслить умею, мне показалось правильным сдать анализ крови и сделать УЗИ этих лимфоузлов. С этого момента и началось мое везение, потому что УЗИ мне сделали сразу же вечером. Врач-диагност предупредил: готовьтесь к худшему. У вас заболевание крови.
Дмитрий: У меня вообще руки опустились, подозрение на лейкоз, что делать? Был растерян. Каждый день звонил, спрашивал, что там, но точного диагноза не было. Незнание выбивало из колеи. На работе думал не о работе, а о том, какой будет диагноз. Понимал, что через это надо будет пройти, что не надо от этого открещиваться, что само оно не пройдет...
Если есть хоть малейшее подозрение, надо бежать, проверяться, а родственникам — не паниковать. Потому что в панике ничего не сделаешь, правильное решение не примешь. Родному человеку надо показать, что ты спокоен, что ты рядом, что не бросишь.
Наталья: Девочка из регистратуры по телефону сказала, что если у вас есть направление и вам срочно нужно попасть на прием, все в порядке живой очереди. И я поехала. Меня приняли, но наорали, потому что прописка у меня питерская, живу я вообще в Мособласти и приперлась в федеральный центр без записи! Потом я подсунула ей свой анализ крови, а там гемоглобин — 57 и тромбоциты — 30. Она посмотрела на меня, на мои анализы и сказала: «Вас сейчас примут»... Это был первый звоночек. Я поняла, что дела совсем плохи.
В этот день мне сделали пункцию костного мозга из грудины, и через два часа вышел доктор: «Я вас поздравляю, у вас лимфома». Я поверить не могла: «Нормально у вас тут вообще с чувством юмора, ребята? Вы серьезно меня поздравляете?» Тут вышла заведующая, оказалось они меня действительно поздравляют с лимфомой, потому что она лечится лучше, чем лейкоз, который мне ставили предварительно. Послали за вещами, чтобы потом госпитализировать.
Возвращаюсь домой, ошарашенная, сообщаю: «Дорогой, у меня лимфома, и завтра я ложусь на госпитализацию». Дима сразу сказал, что мы остаемся здесь. Зачем искать что-то лучше, когда здесь уже начался процесс. Проблема — с кем оставить ребенка. Нужна была няня, либо кто-то из родственников, кто мог бы остаться. Но мои родственники не могли приехать, няня — это дорого да и ребенку нужно время,чтобы привыкнуть к постороннему человеку. Остался дедушка, отец моего мужа. Единственный человек, у которого мы могли попросить помощи. Я очень хорошо помню, как Дима вышел звонить папе, стоял отвернувшись. «Папа, у Наташки рак крови», — и заплакал.
Дмитрий: У меня мама умерла от рецидива, и я знаю, как все слишком быстро происходит, раз — и нет человека. Пришлось отца привлечь с Мишкой посидеть. Натаха вообще никому не говорила из своих родственников. Сказала, что у них своих проблем полно и лучше их не трогать.
Я отцу набрал, говорю, Натаха заболела, у нее рак крови — тогда был только этот диагноз известен. Тишина. Я спрашиваю: «Пап, ты там как? Сидишь, стоишь?» Он сказал, что все нормально и спросил, нужна ли нам какая-то помощь. И через пару дней приехал. Мне так нужна была поддержка со стороны и я ощутил ее. Честно, я расплакался, было очень страшно. Отец меня успокоил: «Все нормально. Вылечитесь. Я приеду, помогу. Все будет хорошо». Эти его слова привели меня в чувство.
Наталья: Важна даже банальная бытовая поддержка — купить продукты, помочь с уборкой, готовкой. Однажды после того, как я заболела, в инстаграме меня нашла приятельница из соседнего дома, с которой мы пару раз пересекались на площадке. Она наткнулась на один из моих постов и предложила помощь.
Это было так круто, не передать словами, аж мурашки по всему телу! Осознание того, что человек говорит «я приду, приготовлю обед», дорогого стоит. Именно такая поддержка нужна, потому что для человека в обычном состоянии это элементарно: почистить картошку, приготовить суп, убрать квартиру. Но это нереально, когда ты на химии: пальцы выкручивает, и руки не слушаются. Мишка, конечно, помогал мне морально. Он слишком быстро повзрослел.
Миша: Я ее целовал, обнимал. Кормил таблетками, с уборкой помогал.
Наталья: Я включала Мишке мультики и говорила, что подремлю немного. Потом просила сварить кофе в кофемашине. Он прибегал на кухню, включал ее, спрашивал какая кружка мне нужна. Дотягивался до сахара. Делал мне кофе, пока я приходила в себя. И это очень помогало.
Тонометр мог принести, таблетку подать. Вроде мелочь, но это очень круто и прикольно, что у меня растет мужчинка, который готов помочь.
Дмитрий: С ребенком посидеть, посуду помыть, в магазин сходить — такая, например, помощь нужна. Ну и слова поддержки тоже.
Дмитрий: Жена после капельниц приезжала и ложилась. А я тащил ее гулять. Однажды предложил сходить на фотосессию, чтобы отвлечься. Она сначала отнекивалась, но потом согласилась.
Наталья: Это была фотосессия в стиле ню! Я оказалась не готова. Спросила у мужа: «Ты нормальный вообще?» А он ответил: «А когда еще?»
Химии не было уже месяца два, волосы стали отрастать, был такой непонятный пушок, какого-то мышиного цвета. Он предложил побрить меня на лысо — все равно после трансплантации все облезло бы. В итоге он сбрил мне ровно половину и ушел. Я сижу в ванной, не могу выйти, чтобы не разнести остатки волос по всей квартире. Муж вернулся с телефоном и начал фотографировать, потом позвал Мишку. Прибежал ребенок: «Мам, у тебя половина лысая, а половина с волосами». Все смеялись.
Дмитрий: После очередной капельницы была хорошая погода. Лето, 25 градусов. У меня самокат, хотел покататься, и ребенок тоже. Но Натахе было очень жарко, она не хотела с нами ехать. Я ей сказал: «Садись в машину, я включу кондиционер, а приедем в парк, в теньке полежишь, воздухом хоть подышишь». Кое-как уговорил, когда сказал, что Мишка очень хочет поехать.
Наталья: Этот человек вообще не относился ко мне, как к умирающей женщине. Я честно пыталась впасть в уныние, иногда даже хотелось — я же умираю, у меня рак! Но когда в нашей жизни появились электросамокаты, каждые выходные Дима предлагал покататься. Но я отказывалась, хотела полежать дома. Уговаривал меня, мол и там полежать можно. Так и было: мы приезжали, они оставляли меня на лежаках, а сами уезжали кататься.
Дмитрий: Ты не должен считать его заболевшим или каким-то еще, это такой же человек, та же самая жена. Она не поменялась. Да, стала лысая. Стала прикольная. Мне повезло с женой. Она не из тех, кто сдается. Иногда, правда, приходилось «попинывать» ее и убеждать, что, в конце концов, все будет нормально.
Пять недель после трансплантации в больничной палате подкосили ее. Через две недели она начала сдаваться, и тогда я сказал ей: «Натаха, соберись. Мы здесь с тобой, мы тебя ждем, сын пока дома собирает конструктор». Он медленно его собирал, но собирал же. Так и в лечении. Все постепенно.
Самое страшное для меня было, когда Натаха уезжала на лечение, а я один оставался с Мишей. Он утром просыпался, мамы нет, и накануне была истерика из-за этого же. Я его прекрасно понимал, страшно: он плакал, а я не знал, чем помочь. Обнимал, целовал, но он хотел видеть маму. А мамы нет рядом. Отвлекал как мог.
Миша: Там вот стоят электрические самокаты, я помогал папе их собирать и разбирать, иногда чинить.
Дмитрий: Как есть, так и сказал, что у мамы болезнь серьезная, что маме надо ездить лечиться. Болезнь, от которой мама может умереть. Заплакал, но в этот момент мама была рядом.
Наталья: Ради него это все, у меня есть, ради чего стоит жить. Оно болтает в соседней комнате. Потому что я хочу видеть, как он растет. Хочу видеть, каким мужчиной он станет. Я уже в прошлом году его первую любовь пропустила. А я не хочу пропускать, хочу видеть этих девчонок, может даже, хочу поржать над этими «отношениями», пока он не видит.
Меня, например, выбешивало слово «держись». Покажите мне, пожалуйста, этот поручень, за который мне взяться. Одна женщина мне сказала: «Ваш ребенок, вот за него держитесь». И тогда меня чуть-чуть отпустило. Но фраза эта, ну она настолько… Особенно в соцсетях. Она похожа на отписку, мол «ты давай там держись, а мы пошли жить своей жизнью, нормальной, здоровой, где вот этого всего нет».
Давайте будем честными, химиотерапия убивает не только раковые клетки, все лечение бьет по мозгам очень сильно. Вспыльчивость, перепады настроения, даже одна случайная фраза может выбесить. Лучше молча уйдите, так будет честнее. От меня многие отписались. И я рада, если честно, что нет этого шлака рядом.
Диалог наше все: разговаривайте с мужем. Бывает, чувствую, что взрываюсь, и лучше меня не трогать. Или, наоборот, нужно, чтобы он побыл рядом. Все мы мыслим по-разному, абсолютно разными категориями и разными образами. Нужно говорить мужчине прямо. Если я хочу воды, не надо говорить, что меня мучает жажда, попросите конкретно воды комнатной температуры в белой чашке, с квадратной ручкой. Все. Вот так нужно разговаривать.
Дмитрий: Идти до конца, не останавливаться на полпути. Путь сложный, я знаю это. Главное, не поворачивать назад, если что, идти в другом направлении, в альтернативном. Поддержка может быть разной. Человек не должен оставаться один.
Наталья: Если бы я послушала первого терапевта и
ничего не стала бы делать, неизвестно, чем бы все закончилось. Если бы послушала
администратора и ждала своей записи в Институте гематологии, неизвестно, где бы я сейчас
была. Поэтому хочу сказать всем, кто находится в начале, в середине или, слава богу, в конце
пути к выздоровлению — прите до конца! Лечиться. Быть рядом друг с другом. Кайфовать. Даже
во время лечения можно найти кучу поводов, чтобы кайфануть. Ну и… поправляйтесь!
MAT-RU-2000736-2.0-06/2022